Как известно, на морском флоте, да и на речном тоже, бывалые «морские волки» всячески стараются подшутить над молодыми моряками…
Жили два друга детства на острове Сахалин. И звали одного Серега, детская кличка «Водолаз», любил он плавать зимой и летом в холодном Охотском море. А в Охотском море и зимой и летом температура воды резко не отличается. Могли прозвать его конечно и моржом, но однажды, возвращаясь с рыбалки у северного причала морского порта, жестокие дети увидели пузыри, булькающие на поверхности воды, и стали бросать мелкие камешки в эти пузыри.
На месте пузырей появился водолаз в блестящем на солнце скафандре и погрозил им кулаком и снова погрузился под воду по своим делам. Вот этого ему как раз не надо было делать, так как дети смекнули, кто там пузыри пускает и давай терроризировать водолаза. А под водой удар даже маленького камешка по скафандру ну очень раздражает и мешает работать. Вот старшина водолазного бота и прибыл на причал разогнать мелких хулиганов. Все разбежались, а Серега был старше всех на целый год и поэтому принципиально не кидал камни, а также из-за своих принципов, никуда не собирался бежать.
Его старшина повёл на водолазный бот, нести вместе с ним вахту. Слушать переговоры с водолазом по телефону, помогать койлать (укладывать в бухты) шланги и тросы.
Разбежавшийся народ с завистью наблюдал за всем этим с причала и по причине этой самой зависти, прозвал Серегу навечно «Водолазом». Он сначала обижался, а потом привык.
Серега был симпатичный, высокий парень с белокурыми вьющимися волосами под «битлз», была такая музыкальная группа в далеком городе Ливерпуль. А его лучший друг Юрка, был полная его противоположность. Он был худой, огненно рыжий парень, высокого роста, с длинными и большими красными руками как у того бабусиного гуся лапы. Принципов, таких как у Сереги он не имел. Просто был настоящим пацаном, готовым стоять до последнего за своего друга Серегу. Его, конечно, могли прозвать кем угодно, но папа у него был шкипером морского плавучего крана, а 
Юрка был ну очень похож на этот самый морской плавучий кран, поэтому и имя его второе — «Плавкран» (как у всех северных народов, что бы злые духи не догадались как его зовут на самом деле).
После восьмого класса средней школы оба друга поехали поступать учиться в мореходку. Серега — Водолаз не прошел медкомиссию по зрению, а Юрка — Плавкран поступил, как ни странно, с первого захода. Почему — как ни странно? — да потому что в те далекие странные времена двоечников и прогульщиков не принимали в средние мореходки. Серега подал документы в «фазанку» на сварщика и с отличием ее закончил и стал мастером золотые руки в своем деле.
Юрке нужно было учиться дольше и после второго курса Плавкрана отправили на практику на большой морозильный траулер «Мыс Анива». Он прибыл на пароход с утра. Вахтенный штурман проводил его к старпому, Юрка доложился, что прибыл на практику и передал сопроводительные документы.
- Водку пьешь? — спросил старпом
- Да Вы что, как же можно? — ответил Юрка.
- Ну, до поросячьего визга не напиваешься? – продолжал старпом.
- А это возможно? — парировал Юрка.
- Иди, к боцману, остряк, — сказал старпом – Он тебя жизни научит!
……..
- Макароны компрессором умеешь продувать? – спросил здоровый 
толстый усатый дядька, чем — то похожий на актера Михаила Пуговкина, сидящий в кругу таких же бугаев — матросов, собравшихся у кормового слипа траулера на перекур, и настороживших свои «локаторы» к очередной боцманской потехе.
- Не обучены мы, — прикинулся Юрка «пацаном колхозной внешности».
- Ну, тогда для начала принеси-ка ты, милай, мне лапу от якоря, — добрым елейным голосом попросил боцман.
Моряки заржали как жеребцы, портя своим смехом спектакль боцману.
Юрка — Плавкран обиделся, но виду не подал.
- Есть, товарищ боцман! – и, приложив руку к своей курсантской 
мичманке, лихо повернулся, и, в развалку, размахивая своими огромными ручищами как маятниками, двинулся, сам не зная куда, выполнять указания боцмана.
Побродив бесцельно по траулеру, Юркины ноги привели его на полубак к принайтованному (крепко закрепленному) на переборке запасному якорю.
Юрка задумчиво потрогал своей теплой огромной лапой холодную огромную лапу якоря. Повернулся и подумал: « Пойду, скажу боцману, что он облезлый дракон!» ( на флоте «драконом» зовут боцмана).
Когда он вернулся на корму траулера, чтобы высказать все, что накипело на душе, там уже никого не было, так как перекур закончился и экипаж занялся хозяйственными работами. Тогда Юрка окончательно расстроился и спустился по трапу на берег. Побродив на берегу, он пошел в гости к своему другу Сереге в судоремонтный цех.
Серега в это время собирал на тележке кислородный баллон со шлангами от бензореза, чтобы идти и разрезать на металлолом старый угольный пароход «Кижуч».
Юрка, с присущей ему бравадой, нарисовал Сереге, как его с почестями встретили на большом морозильном рыболовном траулере «Мыс Анива». И они вместе покатили тележку с кислородным баллоном, бензорезом и шлангами к заслуженному паровому пароходу «Кижуч».
Но Юрка был сильней Сереги и его руки, похожие на лапы волка из мультика «Ну, погоди!» почему то сами прикатили тележку к траулеру «Мыс Анива».
- Плавкран, ты что – сдурел?! – догадался Серега, к чему клонит Юрка.
- Не дрейфь, Серега, нам ничего не будет, мы же дети, а детей обижать нельзя! — загадочно улыбнулся Юрка.
Они затащили тележку с бензорезом на палубу траулера, на которой не было ни души, все обедали в кают-компании. Друзья спокойно проследовали на полубак траулера, где, недолго думая, Серега профессионально отрезал лапу у запасного якоря.
- Ой, у меня сейчас пупок «развяжется», - закряхтел Юрка, держа брезентовыми рукавицами свежеотрезанную лапу якоря.
- Да кидай ты ее, — сказал Серега. И лапа якоря с грохотом упала на палубу.
Юрке стало жалко испорченный якорь, и он тяжко вздохнув, с горечью произнес:
- Мы убили надежду корабля.
- Ты поплачь еще, легче станет, придурок, — сказал своим назидательным профессорским голосом Серега. У него самого было погано на душе от проделанной не праведной работы.
Серега с Юркой собрали шланги бензореза на тележку и так же беспрепятственно укатили ее на пароход «Кижуч», где Серега остался резать металлолом. А Юрка дождался конца обеда. И, когда весь экипаж , вместе с боцманом, собрался покурить на корме траулера, Юрка взвалил на себя обрезанную лапу якоря и, шатаясь от тяжести, направился с ней на корму траулера. 
Когда он предстал перед грозными очами боцмана, тот позеленел от негодования и грозные очи его повылезали из орбит, и стал он хватать воздух ртом, не в силах вымолвить ни слова. Юрка спокойно, крепясь из последних сил, положил аккуратно отрезанную лапу якоря у ног боцмана. И доложил:
- Товарищ боцман, Ваше приказание исполнено!
В гробовой тишине прозвучал чей-то голос:
- Ну, ни хрена себе!
Все почему-то обиделись на Юрку. Да и у самого его на душе кошки скребли.
- Наделал делов, — сам себе сказал Юрка.
Юрка стоял на вахте у трапа. Ждали самого начальника управления базы океанического рыболовства по поводу Юркиного выступления. Юрка нервничал. Моряки собрались на берегу, курили, ожидая казни. Боцман злой, как ни когда всех выгнал с парохода курить на берег. На причале появилась комиссия во главе с начальником управления.
- Раздайся грязь, говно плывет, — от нервного напряжения, или от проявления не сносного характера, как лозунг на последнем параде, выкрикнул Юрка.
Это переполнило чашу терпения всех и вся. Срочно вызвали Юркиного папу, заслуженного работника «портофлота». Как он с ним разбирался, Юрка никому не рассказывал.
У боцмана в течение года отнимали часть зарплаты за порчу социалистического имущества.
Юрку – Плавкрана отправили вечным вахтенным сторожить тот самый, древний клепанный, пароход «Кижуч». Не бойтесь, он уже там не стоит на вахте. «Кижуч» отправили на слом еще до того как у сторожа кончилась практика. Сторож вырос и стал морским инспектором, стал проверять готовность личного состава выполнять свои должностные обязанности. Но это уже другая история.
